Восемь-восемь, или Предсвадебный марафон - Страница 5

— Не топчись по больной мозоли. Сам же знаешь, что ее куда-то вывезти — целая проблема.

— Так едешь или нет?

— Слушай, ты на работе?

— А где ж мне еще быть?

— Я тебе перезвоню ближе к обеду, тогда и скажу, еду или нет. Все, отбой в десантных войсках.

Иван отключил трубку, бросил ее под кровать. Черт, весь сон как рукой сняло. Вроде чувствуется еще какая-то усталость, неразбуженность, а глаза нараспашку, и хоть что делай, нормально уже не уснешь. Вот друг ситный, подсуропил-то как! И кто ему мешал позвонить часика на два позже, а?

Хотя съездить можно. Как раз завтра дежурство, а после выходные. Постоять с секундомером, или просто тупо следить, как очередной экипаж проходит ворота. Потом совместный ужин с джипарями, вручение памятных подарков и обязательный душ из шампанского из рук победителей. А с Кристиной он все решит на следующей неделе. Пусть пока делает, что хочет. Он специально ей надоедать не будет, чтобы успела хоть немного соскучиться. Тогда больше шансов, что согласится на предложение отдохнуть вместе на природе.

* * *

День соревнований выдался на редкость жарким. От заливающего глаза пота спасали только банданы да легкие кепки, а отважившемуся появиться на солнцепеке без головного убора можно было заранее ставить будущий диагноз: солнечный удар.

Участников оставалось только пожалеть: по правилам они не имели права проходить трассу без шлемов и, судя по тому, с какой радостью они их стаскивали с себя после финиша, можно было сделать вполне однозначные выводы. Несколько полегче приходилось экипажам тех машин, у которых была снята крыша и двери, а безопасность обеспечивали стальные каркасные дуги. Их, по крайней мере, обдувал хоть какой-то ветерок. Зато на «мокрых» участках, где приходилось штурмовать мелкую, но илистую речушку, вылетающая из-под колес грязь оседала непосредственно на водителе и штурмане, поэтому экипаж открытой машины сразу можно было отличить от любого другого.

В соревнованиях было заявлено порядка семидесяти экипажей, но после жеребьевки их количество наконец-то четко определилось: шестьдесят восемь. Согласно регламенту каждый экипаж мог пройти трассу два раза, поэтому Лесничий всерьез опасался, что все закончится часам к девяти вечера, а не к пяти, как планировали организаторы. Впрочем, особенно торопиться было некуда.

Лесничему вместе с Ликвидатором выпало судить заезды на трассе «спринт», как ее официально обозначили организаторы, а Семь-сорок носился около пятых ворот на основном маршруте. Поскольку вся «спринтерская» трасса превосходнейшим образом обозревалась с командного бугорка, и на ней по правилам не могло одновременно находится более одной машины, то можно сказать, что Олег и Иван откровенно отдыхали и развлекались. Всего-то дел: дать старт с отсечкой времени, проследить, как экипаж проходит сложные места, да занести окончательное время в протокол. На спринт мог заявиться любой желающий, но поскольку общее время прохождения данной трассы было минимальным — от полутора до трех, изредка — четырех минут, сейчас уже готовились к старту последние экипажи.

Иван исподтишка наблюдал за Ликвидатором, поскольку еще при встрече понял: с парнем что-то не то. Он слишком громко смеялся чужим шуткам, слишком живо реагировал на все, что происходило вокруг. Все чересчур, все напоказ. Отрывался так, словно жил последним днем. Да и выглядел, честно говоря, не очень: похудел, под глазами черные круги. Весь как натянутая струна, нервный, дерганный. Утром перед завтраком успел хватануть пару бутылок пива и заесть жвачкой. Не лучшая диета.

С Олегом он тесно не общался, наверное, с Нового года. Перезванивались по телефону, изредка пересекались на часок-другой, и все. Поэтому заметить перемены, произошедшие с другом, было довольно сложно. Да и мало ли чем можно объяснить усталый вид или взвинченное состояние? Не выспался, на работе проблемы — настолько знакомо и приелось, что даже вникать в это не хочется. Но сейчас, глядя на буйно радующегося летнему дню Ликвидатора, Иван понял, что здесь что-то серьезное. Поэтому, как только финишировал последний «спринтер», и можно было пойти посмотреть на то, как проходят заезды на основной трассе, он напрямую спросил Олега:

— Слушай, что с тобой?

— Со мной? Все в порядке! Все просто супер!

— Ладно, другим будешь рассказывать, а мне не заливай, не надо. На себя в зеркало давно смотрел? Если б я тебя не знал, решил, что ты — либо наркоша, либо бухарик. Что с тобой творится?

— Да все нормально, старик, ты чего?

— Олег, давай начистоту: я сам терпеть не могу, когда кто-то в мою жизнь лезет, но и смотреть на то, как тебя плющит, я тоже не могу. Поэтому давай, колись. С Ленкой, что ли нелады?

— Ну, ты прям Шерлок Холмс! Гений сыска и знаток человеческих душ. Ну, а если я скажу, что да, нелады, ты что, волшебной палочкой взмахнешь и все решишь? Прости, сомневаюсь я, однако.

— И что у вас?

— Да ничего хорошего. Поторопился я на себя семейный хомут вешать, вот теперь и мечусь, как подстреленный, за свою глупость расплачиваюсь.

— А Ленка что?

— Что Ленка? Для нее только один свет в окошке — Санька. А я так, бесплатное приложение с кучей обязанностей и минимум прав. Денег дай, в магазин сходи, квартиру прибери, а все улыбки и нежности — малому. Мне, видать, не положено.

— Слушай, ты что, Ленку к своему сыну ревнуешь?

— Ой, только не надо таких громких слов! Просто я задрался, как последний идиот. И не понимаю, зачем мне это. Раньше я знал, что моей зарплаты на жизнь вполне хватает, да и на девочек и прочие удовольствия остается, меня любят и уважают, я сам решаю, как мне жить. А сейчас мною помыкают как коровьим хвостом и еще удивляются, чего это я дома не сижу?! Вот завтра вернусь, так такого наслушаюсь — уши в трубочку завернутся. Посмотрит пламенным взглядом, как комсомолка на фашиста перед расстрелом, хлопнет дверью, и хоть на коленях ползи, прощение вымаливай.